За последние годы я сильно изменилась. Не могу сказать, что выросла над собой и стала лучше, но я определенно изменилась. Я стала мягче и добрее, но в то же время стала намного беззащитнее.
С той позиции, на которой я на сегодняшний день нахожусь, я могу разделить свою жизнь на «до пнд» и «после пнд».
Одна и вслед за всеми.В периоде «до» можно проследить несколько моделей поведения.
Грубо говоря, с яслей я упорно хотела быть принятой, я тыкалась к сверстникам и выгибалась, мечтала о друзьях и старалась быть как все, но все равно оставалась одна. Я боялась матери и стыдилась этого своего страха, надеясь, что этот раз был последним, что больше это никогда не повторится и мама останется той доброй и теплой мамой, как это было в больнице. Я пряталась за ногами папы и сбегала к сестре. Я заучивала параграфы учебников дословно, потому что не могла их просто пересказать. Я старалась в учебе, потому что боялась. Я бралась за все, только чтобы меня оценили. Я не понимала, что со мной не так, как, в прочем, не понимали этого и дома, бесконечно спрашивая «почему ты не можешь быть как все».
Одна и против всех.С тринадцати лет я плавно начала меняться. Я начала скалиться и рычать. Постепенно я перестала пытаться влиться в коллектив, перестала пытаться кому-нибудь понравиться. Я сделала вид, что смирилась с такой расстановкой вещей, и перестала навязываться миру. Я тихо варилась в том немногом, что происходило в моем слое вселенной, заталкивая как можно глубже желание это выплеснуть. Я стала резче, суше, я больше не волновалась о своем поведении и мнении окружающих. Я могла укусить в ответ на попытку незнакомца меня погладить, я могла ранить и не заметить. Я больше не терлась о чужие ноги. Я больше не старалась проявлять эмоции, не зная, как это делается. Надо мной перестали смеяться. К пятнадцати появился первый друг. Пыталась найти свое место уже среди субкультур и философских течений, вязла в тягучем смраде негатива.
Я крепко стояла на всех лапах и защищалась. Меня ранили, а я кусалась. Меня давили, а я держалась из последних сил.
Пока в один день эти силы не кончились. И после особенно сильного удара родной ногой по ребрам, я сбежала. Сбежала так далеко, как только тогда могла. Ежедневно бродила по маленькому городку, стараясь не думать, стараясь забыть о том, что все болит, не выть, не скулить, выветрить это из себя, затеряться в лицах редких прохожих. Пыталась убежать еще дальше, познакомилась с наркотиками. А после них нашла себя уже совсем забитой, покрытой загнившими ранами, обезвоженной, слабо шарахающейся от людей, не способной укусить, не способной даже встать, если меня начнут гнать. И в конце концов, безвольно валяющейся в окружении собственного хрипа и готовой принять жалкую смерть.
Если бы тогда не нашлась V, наверное, таким бы и был мой финал. Но она нашлась, и я оказалась в пнд.
Очень и очень медленно я начала восстанавливаться. Постепенно становиться на ноги. Ходить. Все еще шарахалась от людей. Смотреть. Видеть. Слышать. Дышать. Думать и не захлебываться в собственных мыслях.
И с тех пор я изменилась.
Сейчас я стараюсь отучить себя от негатива. Стараюсь принять себя, полюбить себя. Пытаюсь научиться проявлять эмоции и заботу, как бы стыдно и неуклюже это у меня не выходило. Пытаюсь научиться общаться с людьми. Пытаюсь научить себя доверять. Научить греть. И каждая из этих задач для меня куда тяжелее, чем это можно себе представить.
У меня успешно получается бороться со своей мизантропией. Конечно, я все еще не особо люблю человечество в целом и считаю, что человек — самый бесполезный и опасный паразит, чья жизнь не стоит ровным счетом ничего. Но я заметно оттаяла к людям в частности. В пнд во мне зародилось какое-то наивное, но в то же время легкое понимание того, что большинству вокруг просто не хватает человеческого тепла, вокруг и сплошь элементарная недолюбленность на разных уровнях и в разной степени. Так что я одна, но и все тоже одни. Я простила себя и, кажется, простила свою мать. И все это сделало меня мягче.
Время восстановления дало мне спокойно увидеть, кем я все-таки боюсь стать и не хочу быть. И по итогу я восстановилась, но восстановилась другим человеком.
Я отрастила кости, которые просто неспособны на открытое насилие, а новый способ защиты так и не нашла. Что теперь проявляется лишь жгучим желанием побега при каждой острой ситуации, что тоже не особо-то и хорошо.
Выходит, что с определенной точки зрения я просто сменила шило на мыло.