Я не переношу некоторые громкие резкие звуки. Они для меня просто невыносимы. Я готова это слово по буквам произнести, если это поможет другим понять мои ощущения. Невыносимы. Просто хочется вогнать шило себе в ухо, чтобы только это прекратилось.
Именно поэтому у меня в доме не было домашнего телефона, дверного звонка, пылесоса, звука на домофоне, а на входящие звонки на телефоне всегда стоит что-нибудь тихое и мягкое, если вообще не беззвучный режим. В этот черный список входят все острые звуки: бьющаяся посуда, крик, лай, звон металла, горн, цоканье языком и т.д. Мне повезло, что в моем университете звонок звенел всегда где-то далеко, чаще всего настолько далеко, что ориентировались по часам, чем по звуку. Так что после гимназии с ее невыносимым звонком на урок я, в принципе, жила относительно далеко от подобных источников боли. Да, был и есть маленький племянник, но, даже находясь в этом напряженном состоянии, я способна справляться с единственным кратковременным источником боли шума, элементарно увеличивая дистанцию и наблюдая за своим состоянием (дышим глубже, мы взволнованы).
Сегодня мои родители вечером приехали домой. И тут я в очередной раз поняла, какое же это счастье, что я с одиннадцати лет жила не с ними.
Началось все с непередаваемого звонка в дверь, после которого последовал лай собаки.
Брат начал с ними разговаривать. Из-за уровня шумы на производстве, где он работает, он теперь «чисто физически не может контролировать громкость собственной речи» (его слова). Так что они с матерью, проработавшей в той же организации много лет, начинают общаться, читай, орать друг на друга. Орут они на кухне, абсолютно игнорируя мои просьбы говорить тише. Мать при этом начинает ронять что-то металлическое на кухне, что приземляется на нашу очень звучную плитку. Микроволновка заканчивает что-то разогревать, ее не открывают, поэтому она начинает пищать. Мать ставит какую-то металлическую емкость на плиту, ну, как ставит, по звуку она это бросает на решетку плиты. Хотя зачем? Я же им пожрать уже приготовила.При этом мой брат продолжает что-то вещать очень «ласковым» голосом.
У отца звонит телефон. У него на звонке стоит звон колоколов. Звон. Мать их. Колоколов.
Для полноты картины не хватало только пылесоса.
Затыкание ушей руками не помогало, поэтому я сама, почти плача, начала орать, чтобы все заткнулись. Так что в завершение всей этой картины маслом я еще и не плодотворно подискутировала с братом, только после этого все уселись и заткнулись.
Я впервые за, наверное, года три-четыре была так близка к истерике. Я всегда оглядываюсь на собственное состояние и по максимуму стараюсь с ним считаться, но сейчас я не могла сбежать, а они все меня игнорировали. Последняя истерика была, когда я жила в практически пустой квартире в процессе ремонта, а где-то в частном секторе под окнами кто-то что-то пилил с девяти утра до пяти вечера изо дня в день и этот звук многократно усиливался в пустой комнате. В те дни у меня случались истерики по нескольку раз за неделю, пока я не сбежала из того треклятого места.
К тому же мать этими своими ненужными телодвижениями создает ощущение толпы. Думаю, не стоит и объяснять, насколько неприятно это ощущение человеку с паническим расстройством, которое так или иначе началось в толпе. И сколько бы я себя не убеждала, а привязка к ситуации все равно состоялась.
В такие моменты я даже и не знаю, кому мне больше хочется засадить шило в мозг: себе или самому раздражителю.
Зато теперь понятно, почему я не могла даже воспринимать свою мать в то далекое время. Сложно воспринимать кого-то, кто хоть и изредка но говорит о заботе, но при этом постоянно причиняет столько боли.
Сейчас я измотана, раздражена и убита.
И вообще, я сейчас как тот пират.